«- Умерла одна из нас - наплевать. Уважить мертвую - наплевать, и растереть. Только ценности - польза, и хватит. Если ценностей нет, большинство и пальцем не пошевелит. Тебе не кажется, что мы уроды? Говорят, у поэтов то же самое...»
Почему у магов такие традиции - особо не понять:
«- Замолчи, бродяга! Тебе ли решать, что возможно на этом свете, а что - нет? Разве ты не слышал, как Максимилиан говорил об унижении?! В Круге Запрета нет магии. Я и Амброз будем драться, как пьяные лавочники. Руки, ноги, кулаки. Голые по пояс, мы расквасим друг другу носы, вцепимся зубами в дряблую шею. Потеха! Зрители животики надорвут...»
Впрочем, и ведут себя они...
«Вывороченные, темно-фиолетовые губы не шевелились, когда Н'Ганга говорил. Лишь крокодил вяло шевельнул ужасными челюстями. Зато лицо негра гримасничало по-обезьяньи.
- Ты не рад меня видеть, брат? - Симон наклонился к янтарю.
- Нет.
- Но ты ответишь?
- На один вопрос.
- Хорошо. К тебе приходил мальчик, назвавшийся Карши?
- Нет.
- Спасибо, брат.
- Пустяки. А теперь спроси меня: не соврал ли я?
- Не соврал ли ты мне, брат Н'Ганга?
Негр хихикнул:
- Я обещал ответить на один вопрос, брат. А это уже второй. Прощай.
- Прошай, - без обиды ответил старец.
Он давно знал Н'Гангу Шутника, жреца при храме веселого бога Шамбеже, и привык к его манерам.»
И это те, кто может победить саму Смерть? Ой...
«- Я принесу мазь от ожогов.
Обождав, пока Циклоп выскочит за дверь, Симон встал. Для пробы сжал кулак, легонько ударил в набивное сиденье кресла. Ударил сильнее, в столешницу. Видимо, результат удовлетворил старца, но от комментариев он воздержался. Вернулся Циклоп со склянкой - и видом, и ароматом снадобье напоминало собачье дерьмо.
- Пузырей нет, - сын Черной Вдовы бросил взгляд на красные, глянцево блестящие ладони сегентаррца. - Это хорошо. Сходи помочись на руки, оно кстати. Рук не мой, так возвращайся...»
Плюс какие-то дикие суеверия... Да, и финал... странен, скажем так. Хорошо, в целом, но не отлично, а жаль...
