Если бы автор сам не отрекомендовал бы эту книгу - фиг бы я за такое взялся, честно скажу. Мне его однофамильца, пишущего в основном "славянское фэнтези", хватило уже с избытком. Но прочёл - и не пожалел, написано добротно:
«Старый Телсерг поддёрнул штаны и потуже затянул кушак. Ой-вой, как-кая баабаа... большая, белая... в степи таких нет. Хорошо бы в обоз отправить. Да что проку: Телсерг у неё сегодня десятый. Всё равно сдохнет, только дольше промучается. Ни к чему доставлять бессмысленные страдания живому, Боги не любят. Телсерг считал себя милосердным и имел на то полное право. Он никогда никого не мучил и не пытал без приказа начальника. Собственно, и убийство не приносило ему большого удовольствия - работа грязная, но нужная. Когда сотник приказал ему удавить оплошавшего в бою побратима, Телсерг сделал дело чисто и быстро - не стыдно вспомнить. Он никогда не оставлял, наконец, на потеху стервятникам тяжело раненых врагов и изнасилованных женщин. Не оставляй подранков - закон старый, как степь и тайга.»
Полно правильных деталей, вроде «праведного царя Иоанна, рекомого Батыем» или «ладушек как призывания кумира, славление идолицы Лады». Временами, правда, попадаются анахронизмы:
«- Ни пуха ни пера! - крикнул вслед воеводе и его спутникам Аникей.
- К чёрту! - грянуло в ответ в четыре голоса.»
Или вообще что-то из совсем другой оперы - это что за санскрит?
«А на прощанье - имечко тебе новое. Был ты Еупатий. Ныне наречёшься на древнем языке - Кала-Вратья, присягнувший Тёмному - Мне присягнувший. А по-нынешнему... по-нынешнему пусть будет Коловрат.»
А ещё писатель подымает интересный вопрос:
«И тут вдруг послышался спокойный голос Нишань-Удаган:
- Э, седая борода, я чего-то не поняла - зачем ты своего Ису сыном божьим зовёшь? Тебя послушать - шаман как шаман.
- К-какой шаман?! - поперхнулся от удивления епископ, из-под чёрных густых бровей воззрившись на бабу в косматой шубе, невесть чего делающую в Джихангировом шатре.
- О! - одобрительно крякнула Нишань-Удаган. - Седая борода - умная голова, не зря говорят. Какой он шаман, твой Иса? Паршивенький шаман, непутёвый. Силы много, мудрости совсем нет. Три дня умирал, только-то! Мой учитель, Холонгото Убгэн-багши, месяц мёртвый лежал, к Эрлиг-Номун-хану ходил, я, недостойная глупая девка, на две недели помирала, твой Иса три дня только побыл, э-э! По воде ходил - а зачем? Так молодые шаманы дурят, пока в них Сила играет. Зачем у перевозчика кусок мяса отнимать? Или к больному он спешил? Нет, просто Силу показывал, хвалился. Плохой шаман. Духов гонял - так на то и шаман, чтоб духов гонять, когда они в людей влазят. А мёртвых зачем из могилы поднимал, тревожил попусту? Ведь опять ни за чем делал - Силу свою показывал. Молодой, глупый - сперва помереть надо, Силы на том свете набраться, потом дела делать, а у него всё навыворот. Дерево загубил - оно-де зимой плодов не дало. Дурное дело нехитрое. Вон у Холонгото Убгэн-багши деревья за день из земли поднимались - это Сила. А воду в кумыс переводил, бездельников собирал да пятью лепёшками кормил - разве на такие дела Сила даётся? Я тебе скажу, седая борода, куда твой Иса вознёсся, когда от Эрлиг-Номун-хана - как ты его зовёшь, Шатан, да? - когда от Шатана назад пришёл. Он мудрости-то набрался, вспомнил, чего творил, ой, стыдно ему стало, вот и улетел с глаз людских подальше. Да и Силы-то, поди, немного осталось, порастряс на пустяки. Иначе бы не плакал, когда к кресту прибивали. Шаману это пустяк, шаман себя сам копьём протыкает - и ничего ему с того не будет.
Епископ нипочем бы не сумел вставить хоть слово во вроде бы неспешную речь Нишань-Удаган. Впрочем, надо было ещё выдавить это слово - и этого-то несторианин сделать не мог, только пучил глаза под выгнутыми чёрными бровями да наливался багровым соком, не в силах не то что заговорить - вздохнуть от возмущения, растерянности и гнева.
А шаманка проворно подхватилась с места и внезапным движением закинула вверх подол меховой шубы, прикусив его крепкими белыми зубами. Только-только открывший наконец-то рот несторианин поперхнулся так и не произнесёнными словами. Под шубой не было ничего, кроме вовсе ещё не старого тела шаманки, и тело это, помимо всякой воли епископа, приковало взгляд давным-давно не видевшего женской наготы старика.
Однако ж и сиятельные ханы, и нукеры в синих чапанах не бросили на тело Нишань-Удаган ни взгляда. Во-первых, многие слышали от дедов и бабок, что ещё в дни их юности лицо и тело Нишань-Удаган не отличались от нынешних. Во-вторых, всё знали, Кто ходит в любовниках у шаманов и шаманок, и не было охотников пробудить Их ревность. Разве только Джихангир приподнял бровь и с сытым любопытством огладил взглядом холмы и впадины смуглого тела шаманки - но он-то был богом и внуком бога, ему ли было страшиться Тех?
Тем временем Нишань-Удаган выхватила из-за пояса стоявшего рядом нукера нож и, воткнув его в свой чуть выпуклый медный живот, полоснула слева направо под пупком - и тут же проворно подставила левую ладонь под вывалившиеся из разреза внутренности. В шатре остро и ржаво запахло кровью, и к её запаху прибавился тяжёлый пряный дух потревоженных потрохов. Нишань-Удаган покачала своими перламутровыми кишками, раздувающимися с тихим шипением, под горбатым носом епископа. Лицо того, уже поменявшее цвет с багряного на почти белый, стало стремительно приобретать нежный дымчато-зелёный оттенок, свойственный священному камню страны Сунов, глаза, и без того выпученные, грозили выпрыгнуть из глазниц.
Нишань-Удаган запихнула внутренности в распоротый живот звонким хлопком - и отняла руку от совершенно целой, неповреждённой плоти. Лишь густо залившие её ноги алые струи да ржавый запах напоминали о только что разыгравшемся действе. Шаманка выпустила из зубов подол, и тот занавесом рухнул вниз, скрывая зрелище её залитого кровью тела. Всё ещё слезящийся маслистыми алыми каплями нож Нишань-Удаган вернула хозяину-нукеру. Тот невозмутимо вытер клинок и убрал его в ножны.
Смеющиеся глаза шаманки обратились к епископу:
- Что, седая борода, если Тот, кому ты служишь, не слабее моих повелителей - сделай так же! А если и не получится у тебя - чего ж бояться? Сам говорил, твой Иса - мёртвых воскрешает.»
Но, увы, ответа на него не даёт. Однако, изучить вполне можно.
