«– Зачем это? – удивился школяр.
– В ратуше просмотришь записи о девочках, родившихся пятнадцать–двадцать лет назад, оставшихся сиротами во младенчестве и отданных на воспитание дальней родне или в монастыри за пределами Риера. Обрати внимание на моровые поветрия и пожары, когда гибли целые семьи. Хорошо бы найти Марту.
Уве недоумённо захлопал ресницами.
– Нашу Марту?
Я испустил горестный вздох.
– Любую Марту, Уве! Любую!
– Но зачем, магистр?!
– Я не оставляю надежд пристроить её в университет, а для этого неплохо будет обзавестись бумагами о рождении, да и подорожная ей вовсе не помешает.
Уве насупился.
– Собираетесь подделать документы? А почему просто не оформить всё официально?
Я покачал головой, поскольку не хотел оставлять никому ни малейшего шанса связать девчонку с разыскиваемой в Рёгенмаре ведьмой. Марта должна стать уроженкой Риера, никогда не покидавшей пределы империи, а никак не возникшей из ниоткуда бродяжкой сомнительной репутации.»
Хорошо звучит!
« – ... Марте ножи подарю. Такой красотой и человека зарезать приятно.»
«Мы сделаем это медленно и печально»:
«– Учти-учти! – кивнул маэстро Салазар и вдруг послал воздушный поцелуй кому-то за нашими спинами.
Я оглянулся и увидел в одном из окон сеньору Белладонну, она погрозила Микаэлю пальцем и скрылась из вида.
– Ну кто бы мог подумать! – озадаченно протянул я.
– Что тебя смущает, Филипп? – с нескрываемой ехидцей поинтересовался маэстро Салазар.
– Смущает меня, дружище, твоя расположенность к её светлости. Не замечал за тобой прежде подобного всепрощения.
– Всепрощение? Фьюи! – присвистнул бретёр. – Не забивай себе голову такой ерундой, Филипп. Я поквитался с Адалиндой за былое, только и всего. – Он подкрутил ус и с некоторой даже гордостью добавил: – Дважды.
– Что – дважды? – не понял Уве.
– Дважды поквитался, – пояснил маэстро Салазар. – Или думаешь, я на такое уже не способен? В старики меня записал?
Школяр покраснел.
– Как можно?! Что вы за человек такой? Её светлость в трауре! Она... она столько сделала для нас! А вы... говорите такое!
– Траур? Ну не знаю, не знаю. Панталоны на Адалинде были отнюдь не чёрные, – добил паренька Микаэль.»
Правильно:
«– Что у вас за счёты? – спросил я Микаэля, когда мы подъехали к набережной.
– Учились у одного профессора, там и сдружились, – невпопад ответил бретёр. – Я ведь тоже учился в университете. Год для получения лицензии, без этого никак не обойтись, ты же знаешь.
– Вопрос был не о том.
Маэстро Салазар повертел шеей, будто ему начал давить воротник сорочки, после пояснил:
– Мы продолжали общаться после окончания обучения. Когда среди соседей начала расходиться ересь скопидомов, Эстебан просто взял и уехал в Ренмель. Ничего мне не сказал.
– Ты бы его не послушал.
– Не послушал, да. Но предупредить меня он должен был в любом случае. Мы были друзьями.
И вот с этим утверждением я спорить не стал.»
Всё, как у нас:
«Ехали молча. Просто тряслись на неровной мостовой и выжидающе посматривали друг на друга, но рта так никто не раскрыл. Всё же между нашими ведомствами никогда не было большой любви, да и дружили мы исключительно против кого-нибудь третьего.»
Вполне возможно, что это - финал.