«– Шелестова, с каких это пор ты стала на собратьев по перу подстукивать? – изумился я, на этот раз вполне искренне. – Ты же из правильных вроде всегда была и добросовестно следовала правилу трех журналистских "не" – не настучи на ближнего своего, не уходи, пока бутылка не опустела, не бери последнюю сигарету, ибо западло. И вдруг – на тебе!
– Сидел бы кто другой в вашем кресле – кинула бы в него туфлей, – без тени юмора сообщила мне девушка. – Вам простительно.
– Из соображений личных симпатий или по причине невысокой оценки моих умственных данных? – уточнил я.
Нет, правда было интересно, что она на это скажет.
– Воздержусь от ответа, – отмахнулась Шелестова. – Но вообще-то я не шучу. Относительно смены курса, имеется в виду. Реально начинает это подбешивать. Раньше все было по-честному, как полагается в местах вроде нашей редакции. Живем как одна семья, радости делим поровну, пинки от руководства тоже, ссоримся, миримся и имеем в активе всех, кого полагается.
– Последнее не понял, – сообщил ей я, доставая сигареты. – Уточни, будь добра. Ты сейчас в смысле секса или о чем другом речь ведешь? Вы что, пока меня нет, оргии тут устраиваете? Если да, так могли бы и позвать! Согласен, я уже не юн и даже плавно начал седеть, причем снизу, но это не значит, что меня стоит списывать в архив.
– Ох, какие пошлые у вас мечты, прямо сердце радуется.»
В общем-то, с «боевой подругой» и так было неладно, но чтобы так?
«– Вы в курсе, что теперь все статьи и заметки, написанные нами, не имеют шанса попасть к вам на стол без высочайшего соизволения госпожи Ксюши? И все, что ей не по душе, отправляется в корзину. Но не это главное. Речь идет о материалах Таши, которые, скажем прямо, очень хороши. Шесть ее заметок в новом номере. Шесть. Но только две записаны на нее, четыре других были незначительно изменены, и под ними стоит фамилия другого автора. И вот это уже перебор.
– А другой автор – это ведь не Ксюша? – предположил я.
– Нет, это не она, – подтвердила Шелестова. – Это Виктория Евгеньевна, с разрешения которой Ксюша забрала себе такую власть, и которая настоятельно рекомендовала нам всем помалкивать на этот счет. И проделывается подобное не в первый раз. Причем с нашей прожорливой малышкой данные действия никто не согласовывает, пользуясь тем, что она немного не от мира сего.
– О как. – Мне стало мерзко, поскольку подобные штуки я никогда не любил. Да, подобное случалось сплошь и рядом, это не секрет, но, как правило, делалось хоть сколько-то взаимообразно. Да, твой материал увели, но ты за это что-то получил. Рекомендацию, повышение, деньги, наконец. Но вот так – это уже свинство. И при этом мне ясно, отчего все молчат столько времени. Устроить скандал – дело несложное, но он по тебе самому и вдарить может, все же знают, кем мне Вика приходится. Я принимаю ее сторону, скандалист вылетает с работы, а тут оклад хороший, график удобный и чрезмерно не трудят. Вот они и молчали все это время, пока, как видно, совсем клапан не пережало. – А ответь мне, милое дитя, сколько твоих материалов в номере?
– Это так важно? – мило улыбнулась девушка.
– Хотелось бы знать, – кивнул я. – Но ладно, изменю вопрос: сколько твоих заметок отправилось в корзину?
– Все, что я подготовила за неделю, – усмехнулась Елена. – В новом номере нет ни одного моего материала. Но я по этому поводу не убиваюсь совершенно, лучше корзина, чем чужое имя под своим текстом.
– Ну, тут согласен, – покивал я. – Давно тебя сливают таким образом?
– По-черному – недели три, – охотно ответила Шелестова. – Причем если бы эта инициатива исходила непосредственно от Виктории Евгеньевны, я бы хоть как-то могла это понять, но тут… А когда я попыталась с Ксюшей поговорить, прояснить ситуацию, мне было рекомендовано не тратить служебное время и лучше работать над текстами, поскольку те неудобоваримы. Причем настоятельно так рекомендовано, правильным таким тоном. Жутко хотелось ее стукнуть. Юмор в данной ситуации не поможет, она на этот счет стерильна, а вот кулак... Но удержалась и решила, что подобные конфликты надо решать по-другому.»
Причём реакция-то:
«Самое интересное, во время моей короткой, но емкой речи на лице Вики я не увидел совершенно никаких эмоций. Ни стыда, ни страха – ничего. И это меня очень неприятно удивило.
– Если ты думаешь, что я стану рвать на себе волосы и виновато сопеть – не жди – сразу же после того, как я замолчал, сообщила мне Вика. – Киф, так живут все. Все! И, кстати, ты тоже. Я же помню, как ты использовал наработки той же Ксюшки, те, что на майский ивент. Она придумала, а ты сходил с папочкой наверх – и вуаля!
– Вуаля, – согласился я. – Вот только лично я с этого никакой выгоды не поимел, если ты забыла, а Ксюша как раз наоборот, вверх пошла. И, кстати, я даже не скрывал, что это творчество коллективное. Да, не непосредственно ее. Но – общее. Чтобы всем было хорошо. Чтобы премию выпросить. Чтобы полезность нашу обозначить. Разницу видишь?
– Ну, а я не такая, – заявила девушка. – И Ксюша не такая.
– Это да, – согласился с ней я. – Ох, не такая она. Совсем не такая. Настолько, что скоро ее с нами не будет. Слишком велики противоречия между ней и остальными.
– А ты уверен, что тебе дадут ее уволить? – неожиданно резко осведомилась у меня Вика – Это ценный сотрудник, доказавший свою полезность, он работает в поте лица, на нем висит масса обязанностей, и это кое-кому отлично известно.
– У этого "кое-кого" есть имя-отчество? – немедленно спросил я – Если не секрет?
– Это гипотетический кое-кто – чуть замешкавшись, ответила Вика – Не забывай, Киф, мы часть компании, и не только тебе решать, кто у нас работает, а кто нет. И вообще – что ты завелся из-за такого пустяка? Ну, подумаешь, ввели мы некий контроль качества. Это нормальный производственный процесс.
– Не путай усиленную редактуру с диктатом, – попросил ее я, причем довольно жестко. – А здесь имеет место именно он. Причем ты сама даже не понимаешь того, что не только я перестал быть последней инстанцией, но и ты, уверен, до тебя не доходит и половина информации, которую следовало бы проглядеть. И ты, моя милая, не заметишь, как твой стул из-под тебя выбьют. Мой из-под меня вряд ли, но вот твой...
– А вот это низко, – поморщилась Вика. – Таким образом пытаться поссорить меня с подругой... Фу, Никифоров, я о тебе думала лучше. И вообще в последнее время мы с тобой не...
– Стоп, – попросил ее я, довольный тем, что разговор вырулил именно туда, куда и следовало. – Дальше не надо. Просто в силу того, что этот текст мне будет хорошо знаком, доводилось с ним сталкиваться. И сразу же – ты права.
Вика захлопала глазами, пытаясь понять, о чем я сейчас говорю.
– Значит, делаем так. Родителям можешь сказать, что во всем виновата вот эта скотина, – продолжил я, достав сигарету из пачки и ткнув себе в грудь пальцем. – Это будет правильно. Ну, а как ты хотела? Мы к ним все же ездили, они меня кормили блинами, наливкой поили, варенья на дорогу дали. Надо что-то им объяснить, верно? Ты априори быть виновата не можешь, значит, вали все на меня.»
Только в игре и отдохнёшь душой:
«– Брат, это уже ни в какие ворота! – развел руки в стороны Лоссарнах. – Твоя дочь...
– Уже в курсе, – потупился я. – Ну не знаю я, что с ней делать. Может, ее в Леебе отправить? Под присмотр рыцарей? Вот только что мне господа счетоводы рассказали, что у них там комфортабельные казематы есть, со всеми удобствами и трехразовым питанием. Подержим ее там. Может, поумнеет?
– Не такие уж у нас там и хорошие казематы! – быстро переглянувшись, в один голос затараторили чернецы. – И места в них нет, все занято. На год вперед! И потом, она особа женского пола, а в тюремном блоке замка есть четкое ограничение – там можно находиться только мужчинам. И в самом замке тоже! Женщины, а также девушки могут посещать его только в дневные часы и только по четным числам. И не каждый месяц!
До чего дело дошло – эту оторву уже НПС боятся. Куда виртуальный мир катится?
– Никаких казематов! – опешил король. – Она все же твоя дочь, мне, значит, племянница. Что люди скажут?
– "Спасибо", – внезапно подал голос Назир. – "Спасибо" они скажут. И нарекут вас "Лоссарнах Благословенный", а после смерти придумают, что вас за добрые дела боги на небо забрали.
– И все равно так нельзя, – заупрямился король, после встрепенулся и добавил: – Но и так, как сейчас, нельзя! Моему сыну месяца нет, ему имя еще не дали. Пьянки по поводу рождения – и той не было!
– В смысле введения в клан и признания его наследником престола? – уточнил брат Херц.
– Ну да, – кивнул король. – А я как сказал?»
А дело важное!
«Против моих опасений, особо долгих речей и ритуалов данное мероприятие не предусматривало. Мы взошли на небольшой постамент, где нас ожидал слегка поддатый годи в праздничном облачении. Он произнес пару слов о том, что Пограничье наконец обзавелось не только королем, но и династией, что все этому рады, и что пора, наконец, долгожданному дитяте обрести свое имя, как и положено нормальному гэльтскому ребенку. А то ведь скоро уже убивать начнет, а имени все нет!»
И, судя по количеству непройденных квестов, тут ещё пахать и пахать. И здорово.