«— Да, Серый! — встрепенулся тот. — Ты чем заниматься собираешься?
— Учиться поступлю. Зря, что ли, десятилетку заканчивал?
— А жить с чего?
— Да хрен его знает, Дюша, на самом деле. Не решил, если честно. Понятия не имею, куда срать кидаться. Сам посуди — уходил в армию, СССР был, пусть всё трещало, но никто и подумать не мог, что так обернётся. А ещё, дурак, посмеивался на политинформации над рассказами о диком капитализме и эпохе первоначального накопления капитала. А по сути — всё верно нам говорили. Всё верно.
— Та же фигня, — вздохнул Андрей. — Я вроде раньше демобилизовался, но будто на другую планету прилетел. Уходил — самое большее были кооперативы да индивидуальная трудовая деятельность, пришёл — о нетрудовых доходах никто не вспоминает. Оказывается, это теперь бизнес. Кругом одни спекулянты, только и думают, где и что урвать и кому толкнуть. Я не идейный, я бы и сам, может, с радостью в рынок вписался, да только мозгов не хватает. Какие, на фиг, из нас с тобой бизнесмены? А идти барыг трясти — ну ты знаешь, как ... кончил, земля ему пухом. Да и не самые зубастые мы, грохнут. В пехоту записаться — рядовых быков точно так же мочат, если не хлеще. А жить от зарплаты до зарплаты не хочу. Можно и зубы на полку положить.»
Люди как-то быстро забыли, что тогда творилось вокруг:
«— Перетру, не вопрос. Он где?
Кузя фыркнул.
— В больнице! Вчера маслину схлопотал. Сцепился с какими-то залётными, слово за слово, хером по столу, ему и шмальнули в ногу.
— Да ладно?
— Типа того, — подтвердил Санёк, осторожно надел олимпийку и попрощался с приятелем: — До завтра!
Мы зашли в лифт и, когда створки закрылись, я спросил:
— Так всё и было?
— Гонишь, что ли? — фыркнул татарчонок. — Мы ж на разборки собирались, вот Колян самопал и взял с собой, а тот у него в кармане стрельнул. Ну он ментам и проехался по ушам о драке.
Я только головой покачал, мысленно похвалив себя за то, что не стал таскать ствол с досланным патроном за поясом. Конечно, ТТ — это не самодельная пукалка, но в случае чего и последствия были бы несравненно печальней, вплоть до летального исхода. Да и "отделаться" отстреленным членом или раздробленным коленом — так себе везение на самом деле.»
Или вот - тоже хороший пример:
«— Анекдот вчера рассказали, — сообщила она после изрядного глотка коктейля. — Новый русский заказывает киллеру конкурента, выкладывает десять миллионов и говорит: "Улица Ленина, дом пять, квартира...". А киллер его перебивает: "За такие деньги номер квартиры не нужен"!
Мы посмеялись, только Алёна не преминула выговорить сменщице:
— Вечно у тебя чёрный юмор.
— Это жизнь! — не согласилась Анна и зашелестела страницами вчерашнего выпуска "Аргументов и Фактов". — Вот смотри, письмо в редакцию. Читатель интересуется, сколько стоит жизнь человека. Ему отвечают: расценки профессионала начинаются от ста тысяч рублей, но всё зависит от сложности. За устранение директора коммерческого банка придётся выложить полтора миллиона, а жизнь главы преступного сообщества обойдётся в несколько миллионов. Так-то!»
Да, цоевское «на нашем кассетнике кончилась плёнка - мотай!» нынче звучит молодым непонятно:
«Лёня не удержался от презрительной усмешки и принялся разматывать спутавшиеся провода наушников-вкладышей. На поясе у него обнаружился плеер "Филипс", но сразу включать музыку Гуревич не стал, вынул кассету, насадил на карандаш и принялся крутить, перематывая плёнку на начало; тратить на это невеликий заряд батареек было слишком расточительно.»
Откуда такой навык? Подозреваю, опытные блатные товарищи рассказали:
«— Не путай наследственный типаж и внешние признаки интеллекта.
Я мог бы привести изречение нашего политрука о том, что не стоит отождествлять интеллигентов с интеллектуалами и наоборот, но вместо этого внимательно вчитался в неровный почерк оперативника, затем подписался, а пустое место перечеркнул размашистым зигзагом, дабы исключить всякую возможность добавления отсебятины.
Старший оперуполномоченный с нескрываемым разочарованием проследил за моими действиями, а затем указал на дверь, но одного не отпустил, вышел следом.»
Лично мне было интересно изучать в контексте «вспомнить лихие девяностые», хотя мне кажется, что картина больше похоже на то, что было через год-два - не в девяносто втором.