И дело не в том, что книга тяжёлая:
«Девочка забилась в угол, прижала кулаки к груди и не выпускала Роба взглядом. Она напоминала паучка, который задирает лапы, стараясь выглядеть выше и более грозно. Девочка и не думала сдаваться.
– Пе... ти, – пробурчала она в колени. Роб бросил ей одеяло, но она даже не пошевельнулась.
– Петра?
– Бетти.
– Хочешь есть, Бетти? Может, воды? – он протянул ей флягу. Бетти смотрела на него в упор, не моргая. Роб поежился.
– Ты убил мою маму?
Роб возился с мешком, доставая консервы и миски, ему потребовалась почти минута, чтобы найтись с ответом.
– Может, и я.
– Хорошо, – девочка опустила руки, дотянулась до одеяла и укуталась им.
– Что ж хорошего?
– Ты не злой, значит, она не мучилась.»
А в напрочь «хаотическом» языке и ткани повествования. Не моё.