«– ...моя леди, она – как тончайшее белое кружево, как лебяжий пух! К ней даже боишься прикоснуться! Мне все кажется, что мои руки слишком грубы, чтобы коснуться ее кожи, а мои слова слишком... слишком неуклюжи для ее слуха. Боюсь даже дохнуть в ее сторону. Вот, кажется, вдруг подую – а она погаснет, словно огонек свечи! Такая она, милорд!
– Это скверно, молодой человек, что боитесь прикоснуться, – со знанием дела вставил Филипп. – Девицы любят, когда к ним прикасаются, и чем грубее – тем лучше. Схватите ее покрепче, молодой человек, и она тут же растает.
– Нет, нет, что вы! – в ужасе вскричал Луис. – Я ни в коем случае, у меня исключительно чистые помыслы! Как только вернусь из эксплорады, тут же попрошу руки моей леди. Только бы боги были милосердны и уговорили ее согласиться! Если хотите знать, мне и деньги-то нужны, чтобы составить достойный выкуп за невесту. Потому я и в путешествие нанялся!
– Ради выкупа-то? – Филипп хохотнул. – Что за чушь! Вы бы лучше на эти деньги купили ей парфюм или брошь жемчужную – тогда-то девица падет в ваши объятия. А сватовство – это потом успеется. Свататься будете, когда сударыня уже иссохнется, изойдется от тоски по вам. Тогда она своего папеньку уговорит и безо всякого выкупа за вас пойдет. Уж будьте уверены, молодой человек!
– Вы говорите ужасные вещи, сударь! Поверьте, что я питаю к моей леди самые чистые и высокие чувства, и никогда себе не позволю...
– Чтобы вы знали, молодой человек: высокие чувства – это признак мужского бессилия.»
Порядки ещё вполне средневековые:
«Как-то, в одной из гостиниц, Миру обокрали. Грязный мужчина с оспинами на лице неуклюже столкнулся с девушкой, тут же принялся кланяться до земли и просить прощения. Воины графини оттащили его от Миры и обыскали, за пазухой мужчины обнаружился мешочек серебряных монет с вышитой на нем чайкой Стагфорта. По приказу леди Сибил проходимцу всыпали двадцать плетей, а после отрезали уши, чтобы честный люд мог издали распознать вора. Он обливался кровью и визжал надрывно, будто свинья.»
Гм, по-моему, чем длиннее волосы - тем больше они требуют ухода:
«Следующим вечером цирюльник расправился с Мириной косой. Волосы девушки укоротились на фут и теперь едва доставали до плеч. Оказалось, что они немного вьются. Мира не помнила этого: сколько знала себя, она носила длинные волосы. И снова это чувство невозвратной потери: как многое изменилось, без тени надежды на то, что станет как прежде.
– Вот, совсем другое дело! – радостно воскликнула графиня. – Теперь ты похожа на первородную! Только девицы из черни носят длиннющие косы. Им недосуг ухаживать за прической, как следует...»
У древних индусов полиандрия была в ходу, но тут не брак, а официально разрешённые любовники - что сразу поднимает вопрос об отцовстве:
«– Скажите, сир, этот лорд Кларенс... он... ну... в каких он отношениях с леди Сибил? Не знаете ли?
– Всякий знает, миледи. Императорский конюший – альтер графини.
– Альтер?! – поразилась Мира.
– Верно, миледи.
Надо же!
Священное писание допускает, что дама может находиться в связи с несколькими мужчинами. "Жизнь женщины – слишком большая ценность, чтобы безраздельно вверить ее заботам одного лишь мужчины", – так, кажется, говорила Праматерь Софья. Однако прошло восемнадцать веков! Север давно позабыл о традициях многомужества. Мужская ревность оказалась сильнее духовных заветов, северные лорды привыкли считать женщин своею безраздельной собственностью. Лишь в любовных книжонках о богатой страстями столичной жизни Мире встречалось это словечко – альтер, а также симметричное ему – альтесса. Они казались девушке такой же романической выдумкой, как серенады под окнами и поединки за благосклонность дамы.
– Ванден, а разве мой... эээ... – у нее не повернулся язык назвать графа Элиаса Нортвуда своим отцом, – разве его милость не имеет ничего против таких отношений?
– С чего бы ему быть против, миледи? Его милость давно уж охладел к женщинам, а графиня полна сил... Так оно и ему спокойнее, и ей приятно.
– Пожалуй...
Альтер – подумать только!
И вот тогда Мира с полной ясностью осознала, что прибыла в столицу.»
А сто́я за пюпитром - не?
«За столиком, по левую руку от владыки, сидел на крохотной табуреточке секретарь – тощий молодой человек в строгом темном камзоле. Обязанность вести записи вынуждала его сидеть в присутствии императора, но низкая табуретка делал секретаря почти незаметным и скрадывала нарушение этикета.»
Карта в наличии (внимание, по клику - большое фото!):
Настоятельно рекомендую и жду продолжение.