Итак, автор наваял космооперу, втиснув в один том пару десятков лет довольно бурного действа...
«"А оно нам надо?"
Опытный приключенец, привычно потирая нижнюю часть спины.»
Очередной вариант «без меня меня женили» - и вполне симпатичный:
«Если бы не головная боль, которую привнесли в жизнь его бабы, можно бы и затосковать. Неделю Аркадий ломает голову в поисках выхода из сложившейся ситуации. Нет, то, что он женится на Дашке Юсуповой, это ясно, понятно и никаких раздумий не вызывает. Как быть с Еленой? По уму надо тихонечко прикрыть отношения, Туманская тётка умная, поймёт. Но, если самому себе не врать, с ней хорошо. Привык Аркадий, пригрелся. Красивая всё-таки дама. И вообще, женщина во всех отношениях приятная. Опять же, снайпер и геолог. Она теперь человек не из бедных, может за работу особо не цепляться. Если взбрыкнёт и хлопнет дверью, кем заменить?
Короче, Лобачевский мял лоб, жевал сопли и решения принимать не хотел. Тем временем его проблема решала сама себя.
– Привет! Можно? – в каюту старшего гардемарина Юсуповой, временно прикомандированной к ЧК "Таити-2" заглядывает милая женщина "слегка за тридцать".
– А вы, собственно, кто такая будете? – интеллигентно интересуется княжна Дарья. Поколения благородных предков таки накладывают, да. В смысле, отпечаток накладывают. И на лексикон в том числе.
– Местная я, – разведя руками, вынужденно признаётся вошедшая. – Туманская, Елена Викторовна. Может, слышали где?
Старший гардемарин Юсупова не скрывает интереса к гостье – встаёт и обходит её по кругу, внимательно осматривая открывающиеся виды.
– Старая, – вздохнув, констатирует княжна. Но ещё ничего...
– Ничего-ничего, – соглашается Елена.
Наиболее выдающиеся части фигуры геолога не может скрыть даже полевой комбинезон, длина ног фиксируется тоже, пусть и в армейских ботинках с повышенной защитой стопы. Дарья мимо воли косится в сторону большущего – от плинтуса до потолка зеркала. Отражение, в принципе, успокаивает. И ноги великолепные, и талия как у винного бокала, и мордашка очень даже ничего. Правда, грудь...
– Не переживай, – успокаивает старшая гостья. – Вырастет ещё, какие твои годы. Родишь, сама не заметишь, откуда что появится.
– Правда? – от соперницы княжна участия не ожидала.
– Тоже мне, соперница, – пожимает плечами вошедшая. – Вы, дорогая, мне не соперница, а напарница.
– Это как? – гардемарин Юсупова мгновенно превращается в готового к схватке зверя. Впрочем, скорее зверька. Масштаб на зверя ещё не тянет.
– Я сяду? – Елена улыбается хозяйке и аккуратно опускается на стоящий у стола изящный табурет – из натурального дюралюминия, между прочим. Остальная мебель в каюте из того же металла. Трофеи, что поделать. Леса в Новороссии появятся не скоро. Если появятся.
– Садитесь, – несколько запоздало соглашается Дарья.
– Я знала, что найду с вами общий язык, – доверительно сообщает Елена, и выкладывает на столик голографию. Даша какое-то время внимательно разглядывает изображение. Вихрастый белобрысый мальчишка в парадном мундирчике позирует с героическим выражением лица, изо всех сил сжимая игрушечный плазмомёт.
– Мой парень, Никита. Видите ли, это мой единственный ребёнок. При всей мощи нашей медицины, другого мне уже не родить. Нечем. – Елена грустно смотрит на собеседницу и зябко поводит плечами. – Это давняя история... В тот день я здорово задержалась на кафедре...
Через пару часов дамы, обнявшись, сидели на койке Юсуповой, по очереди прикладываясь к бутылке "Бейлиса", и пели вполголоса грустную песню о несчастной рябине, в силу обстоятельств не способной перебраться к перспективному дубу.
Наглый и требовательный стук в переборку оторвал Аркадия от просмотра очередного прожекта, рождённого ушлым заместителем по тыловым вопросам. На разрешающее "Да!" никакой реакции не последовало, но секунд через десять стук повторился.
– Войдите!
Вновь никакой реакции с той стороны, если не считать очередной приступ стука после продолжительной паузы. Разозлённый глупой шуткой Лобачевский вскочил и рывком распахнул дверь в коридор. Из проёма на него упали два женских тела, сцепленных ремешком одного ридикюля. Упомянутый ремешок был переброшен через плечо одного тела, а сумочка болталась на поясе другого, увеличивая устойчивость образовавшегося в результате четвероногого существа. Левое тело проявило признаки жизни, открыв глаза и ткнувшись в щёку Лобачевского слюнявым поцелуем. Правое забросило руку Аркадию на шею, после чего с чувством исполненного долга окончательно обмякло.
Хорошо, что тащить пришлось недалеко, а привычка убирать кровать в последнее время начала изменять. Ещё бы, сама эта кровать, явно выдернутая немцами из президентского «люкса» какого-то лайнера, была по площади больше тех кают, в которых обитал Аркадий в последние годы. Дамы были хрупкими и невесомыми только с виду, удерживать их вертикально и тащить к постели было нелегко.
Свалив тела на мягкую поверхность постели, Лобачевский разделил «сиамских близнецов», просто отстегнув крохотный, но тугой карабинчик ремешка от кольца на одном из углов ридикюля. Собрал с ковра свалившиеся с одной пары ног туфли, расшнуровал и стащил с другой пары ботинки. Посмотрел на мешанину из рук, ног, светлых и темных волос, и спросил сам у себя:
– Что это было?
Как ни странно, ответ он всё-таки получил. Светловолосая голова приоткрыла один глаз и пробормотала, хоть и невнятно, но всё-таки различимо:
– Ликёр... потом виски... – икнув, Елена продолжила. – Вино ещё, неплохое... водки... немного...
Истратив последние силы, Туманская закрыла глаз и размеренно засопела.
Более-менее равномерно распределив женскую красоту по кровати, Аркадий почесал затылок. Пока он стимулировал таким образом свой выдающийся интеллект, разъединённые тела пришли в движение, подползли друг к другу, зацепились конечностями и снова вырубились.»
Вполне себе логично:
«Тональный сигнал, транслирующийся перед стартом истребителя, есть точное повторение сигнала к кавалерийской атаке.»
Ци-ви-ли-за-ци-я:
«– Серж, а давай ещё сходим в ту аптеку, где продают белое холодное пирожное!
– Это пломбир, мороженое такое. Пошли.»
То-то у них там и на фронтире хайтека лютый бред:
«– Старший гардемарин Юсупова! Госпожа капитан-инженер третьего ранга, вчера гардемарин нашей роты при прокладке туннеля обнаружил несколько драгоценных камней. Говорят, что теперь он может купить себе астероид, обустроить по своему вкусу и валять дурака хоть до конца света. Но ведь природные камни грязнее синтетических?
Цок-цок. Такое чудо стоит рассмотреть поближе. Белокурая головка преподавателя чуть склоняется к левому плечу, дама оценивает оппонента. Кто-то в помещении не только сохранил способность к связной речи, но и способен задавать интересные вопросы? Кап-три разглядывает гардемарина, будто через оптику. Не прицельную, а ту, что отделяет окуляр микроскопа от предметного стекла.
– Видите ли, милая, – лёгкая, ласковая улыбка обитательницы небес расцветает на полных чувственных губах преподавателя, – природные камни ценятся не за оптические качества. Они сохраняют энергетическую проводимость, сформировавшуюся при прохождении исходным расплавом магматических каналов. К сожалению, воспроизвести этот процесс в лабораторных условиях человечество сегодня не в состоянии. Надеюсь, пока. Природные кристаллы, в первую очередь ювелирные разновидности корундов, незаменимы при создании управляющих контуров энергетических установок, особенно с изменяемым вектором потока.»
Зато буха́ть можно всем!
«– С вашего разрешения, командир, – берёт ёмкость за горло Хренов, – как старший по возрасту. Бэргэн, а тебе водку можно разве? У якутов иммунитета к алкоголю нет же?
– Лей, не бойся. Природного нет, я искусственным заправился. Ещё до галактической колонию нанитов подсадил, чтобы с катушек не срываться.
– Дорого, поди, обошлись? – интересуется Мишаня, перебрасывая себе в тарелку сырные ломтики.
– Две с половиной тысячи, как с куста, – видно, комендору не впервой отвечать на такие расспросы.»
Недурно, но жаль, что из-за необходимости уместить столько событий на погонный метр текста, повествование несколько «скачет»...