«Всадники рассматривали кто с веселым любопытством, кто равнодушно, больше переговаривались между собой. Страх все глубже влезает мне под кожу, эти люди... не те, которых я вижу каждый день. Дело не в костюмах, лица грубые, дикие, будто в самом деле всю жизнь видят только коней и друг друга.
Один предположил с неуверенностью:
- Этот не из каменоломни.
- Почему, - возразил второй, - смотри, как солнышко поджарило! Багля, ты чего?
- Кожа чистая, - возразил первый, который Багля. - Ты видел рабов без следа от плети?
Второй пожал плечами. Я настороженно помалкивал: что-то здесь не то, как это меня так далеко и чем именно зашвырнуло, вроде бы косплей, но и не косплей, чересчур морды простые, пахнет чистыми от культуры и загрязнения Средними веками...
Один соскочил на землю, умело связал мне руки заранее приготовленным ремнем, словно и рассчитывал меня здесь найти. Или не меня, им без разницы.
- Ладно, - сказал он бодро, - пусть не из каменоломни. Не наше дело.
- Почему не наше? - возразил Багля. - Нам велели ловить...
- Это не из беглых, - сказал его сосед, - хотя... какая нам разница? Пусть там на месте и разбираются.
...
Уже не слушали, толкнули в спину. Я сделал несколько шагов, чтобы не упасть. Связанные руки с силой потянуло вперед, и я обнаружил, что к ним привязана еще и длинная веревка, другой конец закреплен на крюке седла первого всадника.»
Что-то у меня такая небесная механика не складывается:
«Солнце обычно светит большое оранжевое, и все под ним живут и радуются. Иногда появляется и белое, но оно мелкое, по небу проносится как скачущий конь, пользы от него мало, как и вреда, а вот совсем редко и тоже ненадолго показывается зеленое: оно поменьше, но злое, от него всякие болезни. К счастью, шустрое, из-за края земли почти выпрыгивает, как трусливый заяц, быстро проносится по небу и надолго прячется на другой стороне, чтобы через несколько недель выпрыгнуть снова.
Чаще всего оно появляется в то время, когда светит оранжевое, и тогда зеленое не вредит, а если и вредит, то совсем мало. Оранжевое ему не дает слишком уж пакостить.
Но бывает очень редко, когда оранжевое опускается за край земли, а зеленое только-только вылезает, и тогда за несколько минут оно успевает натворить всяких дел.
Потому на это время все прячутся. Поговаривают, при королевском дворе маги составили таблицы, по ним видно, когда и на какое время вылезет зеленое, но их предсказания часто оказываются неверными, а уж простой народ и вовсе не может ухватить эти законы.»
Однако, вот такой застой и вообразить-то сложно, но...
«- Ты бы полежал, ты же не из камня...
- Вот-вот, - сказал Калило. - Как можно вставать и ходить, когда только что улучшил?
- Я слышал, - добавил Кабан, - другие по неделе пластом...
...
- Марл, ты хоть и дурак, но прав, потому и наш командир. То, что придумал Улучшатель, остается навечно. А колдун должен все время подновлять.
Марл поморщился при дураке, просветлел при упоминании своей правоты и признания старшинства.
- Вот-вот. А еще тому, что придумает Улучшатель, могут научиться и другие. Потому все, что умеем, это работа Улучшателей. Вот эти сапоги, к примеру. Все ходили босыми, пока кто-то из древних Улучшателей не придумал, как их делать.
...
Я кивнул: все верно, пока лучше не высовываться. Прогресс здесь движется, как я понял, на озарениях, так это называется. Тысячу лет все идет как идет, потом некто до чего-то додумывается. Например, что если заменить полозья на колесо, то грузы перемещать станет легче.
И с того озарения все, глядя на умника, начинают мастерить колеса. Затем еще через сто или тысячу лет кого-то посещает озарение насчет, скажем, лопаты. Или что на коней можно не только охотиться, но и приручить, чтобы использовать в хозяйстве. И коз. И коров.
Люди, которых посещают озарения, называются Улучшателями.
...
- Если в самом деле Улучшатель, жизнь твоя будет сказочной. Это очень редкий дар! Со времен последнего Улучшателя прошло семьсот лет.»
Что-то я несколько другое происхождение этой фразы слышал:
«- У королевы нет ног, - согласился я. - Все верно говорите, великий глерд!
Он взглянул с непониманием, глаза блеснули гневом.
- Что-что?
- В нашем королевстве, - пояснил я торопливо, - один умелый мастер сумел сделать пару удивительно тонких и замечательных чулок. Очень гордый, велел слуге отнести во дворец в подарок королеве. Вскоре получил от начальника охраны обратно с запиской: "У королевы нет ног".»
Бастион Сен-Жерве? Гм?
«- Называется синяя травка, хотя совсем не синяя и даже не травка, что тут непонятного?
Я кивнул, в целом вообще-то конформистски соглашаясь, что все так, ничего удивительного, у нас тоже есть три мушкетера, которых никогда с мушкетами не видели, а все только шпаги и шпаги, но как-то непривычно было бы назвать сейчас их шпажистами, да и вообще простой народ уверен, что мушкеты - это шпаги!»
Впрочем, финал первого тома вызывает некоторое удивление, но думаю, что вскоре всё вернётся на круги своя...