В общем-то, меня больше интересовала эта улица, идущая от Карловой площади - представлял себе сцену:
«— Так торжественно мы с вами ехали, господин фельдкурат, а нам всё дело испортили! — досадовал Швейк, когда в канцелярии им сообщили, что те двое уже ни в чём не нуждаются.
И верно, прибыли они сюда торжественно. Ехали на дрожках, Швейк звонил, а фельдкурат держал в руке завёрнутую в салфетку бутылочку с маслом и с серьёзным видом благословлял ею прохожих, снимавших шапки. Правда, их было немного, хотя Швейк и старался наделать как можно больше шуму своим колокольчиком. За дрожками бежали мальчишки, один прицепился сзади, а все остальные кричали хором:
— Сзади-то, сзади!
Швейк звонил, извозчик стегал кнутом сидевшего сзади мальчишку. На Водичковой улице дрожки догнала привратница, член конгрегации святой Марии, и на полном ходу приняла благословение от фельдкурата, перекрестилась, потом плюнула:
— Скачут с этим господом богом, словно черти! Так и чахотку недолго получить! — и, запыхавшись, вернулась на своё старое место.
Больше всего звон колокольчика беспокоил извозчичью кобылу, у которой с этим звуком, очевидно, были связаны какие-то воспоминания. Она беспрестанно оглядывалась назад и временами делала попытки затанцевать посреди мостовой.
В этом и заключалась та торжественность, о которой говорил Швейк.»